Татьяна Бурова – директор отдела по развитию программ в «SOS-Детские деревни Беларусь». Именно под руководством Татьяны создаются и реализуются все проекты под эгидой SOS в Беларуси.

За двадцать пять лет работы в Беларуси организация «SOS-Детские деревни Беларусь» реализовала несколько десятков разнообразных проектов. Среди них есть такие глобальные, долгосрочные программы, как Детские деревни, а также локальные кризисные центры для женщин, социальные центры, центры реабилитации, приюты, образовательные проекты и т.д.

***

По первому образованию я дефектолог. Работала я в Минской областной школе-интернате для глухих детей, сразу на нескольких позициях – учитель начальных классов и специалист по развитию речи. Потом еще какое-то время я работала социальным педагогом. А потом на какой-то конференции мы познакомились с Национальным директором SOS-Беларусь. Когда у них открылась вакансия педагога-психолога социального центра в SOS-Детской деревне Боровляны, он предложил мне попробовать. Мне было тогда двадцать три года.

Вообще я хотела стать журналистом-международником. Мне никогда ничего не запрещали в детстве и не ограничивали мою свободу, но это был единственный раз, когда меня мама очень попросила чего-то не делать. Это было то, чего она боялась. Тогда было очень неспокойное время, как раз была Чечня, были вот эти конфликты; если бы я стала журналистом-международником, горячие точки – это было бы моё. Я не из тех, кто писал бы о зверюшках, или как красиво в лесу весной, какие осенью грибы и все такое прочее. Мне всегда было интересно обозначать какие-то реальные проблемы.

Я выбрала профессию дефектолога потому, что она может помочь в тех случаях, когда помочь на самом деле очень сложно. И в принципе я не жалею: то время было очень светлым, детёныши такие… Они помогают взглянуть на мир совсем по-другому.

Бытует мнение, что детей и вообще людей, которые в чем-то ограничены, надо жалеть. Самое первое, чему меня научили такие дети – их не надо жалеть. Они точно так же жалеют нас, и еще неизвестно, кто кого жалеет больше.

За три года, что я проработала дефектологом, я не разочаровалась в работе, но я разочаровалась в системе. Потому что, какая бы ни была хорошая школа – это система, которая живет по очень жестким правилам, которые очень тяжело изменить. Даже если все понимают, что их надо менять! Для меня SOS стала системой, в которой можно что-то менять. Можно было продвигать идеи, пробовать какие-то новые методики, использовать разную литературу, можно было работать по разным программам. Это был прорыв.

Я согласилась пойти в социальный центр, потому что там тоже были дети, которым нужна была специфическая помощь. Это была работа с многодетными и приемными семьями, но для меня лично самый большой фокус был на работе с детьми, у которых онко-гематологические заболевания. И они тоже очень многому меня научили. Я очень хорошо помню самых первых из этих детей. Они во многом меняют мир, они учат наслаждаться счастьем каждый момент. Они очень взрослые, они в пять лет рассказывают такие вещи, которые не каждый взрослый сможет рассказать.

Через три с половиной года мне предложили запускать пилотный проект по укреплению семьи в SOS-Детской деревне Марьина Горка. Это был пробный проект, только на год. В проекте участвовали три страны – Эстония, Украина и Беларусь. Это было абсолютно новое для нас направление по укреплению семьи и профилактике сиротства, и никто не знал, как с этим работать. Когда мы начинали, у нас было 18 семей и 42 ребенка – я очень хорошо это помню.

Год я была руководителем проекта, хотя это скорее громкое название – я была руководитель проекта, психолог, социальный работник, бухгалтер, я была вообще одна! Потом нам дали разрешение взять еще одного специалиста, но к тому моменту мне предложили перейти в офис, на позицию советника по укреплению семьи.

Действительно, несколько лет я работала в сфере укрепления семьи, FS-менеджером (FS – Family Strengthening, укрепление семьи) но тут пришлось стать директором отдела по развитию программ! Найти подходящего кандидата было трудно. Один молодой человек умудрился пройти все собеседования, однако, когда ему озвучили зарплату, сказал: «Спасибо большое, вы отличные люди, но я, пожалуй, пойду».

Да, сейчас мне работать тяжелее, чем будучи FS-менеджером. Однако везде есть моменты, которые добавляют счастья. Работа программного директора – шире, она более стратегическая. В двух словах: моя работа заключается в том, чтобы создавать новые проекты, новые направления деятельности на основании анализа ситуации и существующих потребностей, получая при этом информацию отовсюду – от государственных структур, от партнеров, от самих семей; пытаться соотнести их потребности с тем, что может предоставить донор и при этом следить, чтобы уже работающие проекты были качественными.

Самым сложным в работе было не делать перекоса в сторону FS. Потому что FS – это мое родное, FS создавался при моем непосредственном участии. Есть проекты, которые можно сравнить с вынашиванием ребенка – это очень долго, это очень тяжело.

Когда мы создавали кризисный центр в Могилеве, было очень много сопротивления: это – не наша целевая группа, никто не работал с насилием, что это все-таки приют, это дорого, и так далее. В SOS-Детской деревне Могилев вообще было много абсолютно инновационных проектов: SOS-семейные пары, приюты в деревне, «Школа родителей», интенсивная реабилитация. Тогда этого не было нигде.

А когда проект уже запущен, и он начал работать, и стал приносить плоды – и тут ты глобально меняешь направление… Очень сложно, во-первых, кому-то это передать, потому что хочется до конца всё довести, а во-вторых, не допускать потом перекосов в эту сторону. Начать думать обо всех равноценно, и еще думать о том, чего пока вообще не существует – вот это самое сложное. По крайней мере, для меня.

Наши новейшие успешные проекты – «Школа родителей» и «Счастливый малыш». У них одна цель – сохранение семьи для ребенка, но они очень разные. «Школа родителей» работает с семьями, в которых дети уже один раз прошли через лишение семьи, и она построена на том, чтобы помочь ребенку остаться в новой семье. А «Счастливый малыш» работает или с совсем молодыми мамами, которые сами не могут справиться, или у социальных служб есть сомнения, что они справятся, и задача проекта – помочь ребенку остаться в родной семье. Так получилось, что они оба грантовые, потому что у нас не было достаточно средств, чтобы самим их запускать, а все новые идеи должны все-таки получать дополнительное финансирование. Что очень хорошо в этих проектах – в их рамках выстроено очень сильное взаимодействие с партнерами, начиная от государственных структур, местных властей, заканчивая общественными организациями, работающими в этом поле. На глазах выстраивается сеть поддержки.

Что хорошо в работе директора по программному развитию – наличие возможности «зажигать» людей. Когда есть какая-то идея, самое главное найти людей, которые смогут поверить в эту идею, и потом внушить им, что эта идея – классная.

Я иногда говорю: «Все, больше нет сил».  Я вообще по натуре очень закрытый интроверт, а работа в SOS заставляет меня быть очень коммуникабельной. И для того, чтобы вернуться в нормальное состояние, мне нужно каждый день хотя бы час-полтора побыть тихонько наедине с собой. И, конечно, с семьей. Работа в FS мне дала понимание того, что у меня было очень счастливое детство, и у меня замечательная семья, и я бы хотела, чтобы у каждого ребенка была такая семья.

В моменты усталости я общаюсь с родными. У Павла есть очень хорошая фраза: «Хорошо любить одиночество, когда ты понимаешь, что ты не один». И для меня семья, любимые люди значат очень много. Мне иногда очень сложно это показывать, я редко об этом говорю, но возможность просто побыть рядом – это ресурс, который очень сильно восполняет силы. Мне достаточно просто приехать домой, упасть на диван и понять – все хорошо.

Я хотела бы, чтобы через десять лет я была по-прежнему на ногах и со здоровой головой. И через двадцать лет тоже очень хотелось бы тоже это иметь, в принципе. Я очень хотела бы, чтобы люди близкие, родные и любимые, оставались со мной. Еще я вижу ребенка рядом со мной, однозначно будет ребенок. А что-то еще – есть, конечно, какие-то детальки, рюши и бантики. Но это только детальки.