Светлана Маркс – социальный педагог в SOS-Детской деревне Боровляны.

Хотя модель воспитания в SOS-Детской деревне всегда ориентирована на семью, у SOS-мам много помощников. Это детские и взрослые психологи, социальные педагоги, педагоги-организаторы. Специалисты в деревне готовы оказать помощь детям и SOS-мамам в любой ситуации.

***

Мне тридцать восемь лет. У меня несколько образований, на самом деле. Я училась на методиста дошкольного учреждения, на учителя иностранного языка в детском дошкольном учреждении, начальной школе.

 До SOS-Детской деревни я нигде не работала. Я пришла студенткой сюда, и как говорит одна моя подружка, «наверное, тебя оттуда унесут на пенсию».

Связать свою жизнь с профессией педагога я решила случайно. Я училась в педагогическом колледже и заняла второе место на республиканской олимпиаде профессионального педагогического мастерства. Вообще никогда не думала идти работать педагогом! Я мечтала о режиссуре, журналистике, мечтала о ВГИКе, хотя во ВГИКе это был скорее сценарно-киноведческий факультет, никак не режиссерский… Но на сценарно-киноведческий, наверное, я бы прошла. Но мама побоялась отпускать меня в Москву – и в последний день, поскольку я была победителем республиканской олимпиады, я подала документы в педагогический университет. И вот я здесь.

В вузе я писала дипломную работу на тему «Творчество младших школьников как фактор успешной социализации в условиях детской деревни». После этого так все вышло, что больше я уйти отсюда не смогла. То есть, студенткой пришла, поставила эксперимент, написала хорошую дипломную работу, ну и все, и как-то так… Стала обещать детям, что мы можем и то, и се, и многое, и всякое, и вот с тех пор так и живу.

Я получила распределение в SOS, пришла в Молодежный дом, стажировалась там, а потом Валерий Михайлович (первый директор SOS-Детской деревни Боровляны) сказал: «Слушай, ну пошли в деревню, нам так люди нужны, а ты сидишь тут, ждешь – возьмут тебя, не возьмут», ну и забрал меня в деревню. Это было 13 лет назад, в 2003 году.

Я все время мечтала, будучи студенткой, когда максимализм зашкаливал: «Боже мой, надо создать какие-то такие места, чтобы детям было комфортно, чтобы их там слышали, видели, чтобы они могли прийти со своей там радостью, бедой»… Ну вот, так вышло, что я попала в Детскую деревню. В такое место.

Конечно, я очень плотно общаюсь с детьми, которые сейчас воспитываются, и с теми, которые воспитались, вышли из деревни, потому что они почти мои ровесники. Я уже даже крестная мама детей этих детей! То есть судьбы их и моя настолько тесно переплелись, что я иногда уже не понимаю, возможно ли это отделить и нужно ли это делать.

Ничто не вечно, структура Детской деревни тоже меняется. И вот моя работа, которая была всецело посвящена детям и намного меньше – бумагам, стала всецело посвящена бумагам и намного меньше – детям. То есть система меняется, и мы пробиваемся и подстраиваемся под эти изменения.

Моя работа теперь приобрела более юридический характера, потому что я представляю права и законные интересы детей в разных государственных учреждениях: это суды, РОВД, защита прав и законных интересов, жилищные вопросы, имущество, собственность, наследство и прочее. Очень радует то, что я могу прикасаться к детям тогда, когда они поступают в учебные заведения. В этом выборе стараюсь участвовать по максимуму – ведь этот выбор повлияет на многое в их жизни. Хочется помочь им, дать хороший совет, поддержку.

Лучшее время – это лето, когда есть возможность сопровождать детей в летние проекты. Я езжу в лагерь Кальдонаццо с ними. Кальдонаццо – это территория SOS, палаточный лагерь на берегу горного озера в Италии, где организована вот такая летняя жизнь детей. Туда ежегодно приезжают дети из разных стран мира из Детских деревень.

Кальдонаццо – это походы в горы, ночевки в горах, на горных озерах, на каких-то речушках. Это постоянное преодоление каких-то препятствий, борьба со страхами, когда надо подняться на вершину с альпинистским снаряжением, и они это пробуют на мини-горках, потом на больших. Я все делаю вместе с ними, то есть там нет такого: «Ты делаешь, а я не делаю, я сижу и присматриваю». Нет, мы все делаем вместе. И там уже удается все их секреты слышать, очередной раз говорить про родных, про семью, потому что это тоже одна из моих функций – поддержание контакта, доверия, интереса.

Не жалею, что пришла сюда работать, никогда не жалела. Работой я не могу это назвать – это образ жизни, которая как-то так сложилась. Значит, я нужна была здесь.

Так сложилось, что вся моя семья все равно включена в мою работу. Когда я прихожу домой, мои дети спрашивают: «Как там Женька, как там Ритка, как там Коля», их это все безумно интересует. Мои сын и дочь часто бывают в деревне, а иногда и в летних наших проектах. Поэтому они жутко переживают, если у Леры там что-то не сложилось, если Яна вечером звонит в слезах. Конечно, они в курсе всех событий, они постоянно об этом спрашивают, их очень волнует, как обстоят дела у детей. Дети приезжают ко мне в гости, то есть получилось какое-то неделимое пространство. Иногда я уже не понимаю, возможно ли отделить личное от профессионального, и нужно ли это делать.

Самое сложное в моей работе – понимать, что ребенку был показан путь, и пройти за него мы этот путь не можем. Мы можем показать, поддержать, быть рядом, подставлять руки, где возможно – спины, плечи, что угодно. Но самое сложное – это когда не получилось. То есть у ребенка не получилось, не получилось у нас удержать его от какой-то беды, какого-то неверного шага. К сожалению, мы не можем жить за них, а иногда хочется.

Трудно сказать, о чем я мечтаю. Я думала… Может быть, мне надо как-то перепрофилироваться, уйти в другую область. Но я столько обещаний дала детям, когда мы забирали их из приютов, когда им было больно первое время, что я не в состоянии уйти. Поэтому мои мечты все равно связаны с работой. Никуда я отсюда не денусь.