Павел

Павел Анатольевич Казюко – директор SOS-Детской деревни Могилев.

Сегодня SOS-Детская деревня Могилев – это не только любящий дом для нескольких десятков детей-сирот в восьми SOS-семьях. Здесь оказывается комплексная поддержка для нескольких сотен (!) семей в сложной жизненной ситуации, психолого-педагогическая поддержка для детей и их родителей, расположены два приюта для женщин в кризисе или пострадавших от насилия.

***

Когда-то я думал, что буду тренером по гребле на байдарках. А потом жизнь свела меня с Валерием Михайловичем Михалевичем (Валерий Михайлович – первый директор SOS-Детской деревни Боровляны). Он сразу разрушил все мои модели и шаблоны! Мы с ним пили чай, он сказал – иди ко мне работать! И пошел процесс.

Сначала я был социальным педагогом, а потом заместителем директора в Боровлянах. Там я работал лет восемь, а потом ушел в Детскую деревню Могилев. Тогда она только начала строиться, и было очень много задач, нужно было готовить родителей-воспитателей. Это было очень интересно. Оно и сейчас все еще интересно.

Потом из обычной Детской деревни мы выросли в программу, большой проект. Тогда начались инновации в SOS, стали развивать сторонние проекты… Я считаю, многие нововведения в SOS International пошли именно из Беларуси. Конечно, все не так просто, это же не 2D-плоскость – правило поля всегда существует, и мысль, пришедшая к нам, могла зародиться где-то еще.  Мы просто вибрировали на одних частотах, и так произошло, что мы совпали.

Есть такая сложная штука – дух сотрудничества. Чтобы оно осуществилось, нужно очень много труда. Услышать ближнего, не разобравшись в себе, не получится. Поэтому эффективное сотрудничество – это всегда процесс роста каждого.

Меня не работа в Детской деревне изменила, а люди в ней. Хотя мы все обречены на изменения, в хорошем смысле этого слова. Мгновение невозможно остановить.

Когда мы строили деревню, и только появился коллектив – часто у людей было противоположное видение, разные точки зрения. А тут раз – и оказывается, из того что ты говоришь, из мнения другого человека образуется такой микс, и получается уже что-то третье. В этом есть огромный кайф. Когда это замечаешь, понимаешь, что нет единственно верного мнения. Когда оцениваешь проект, там может быть «я». Но по сути, за этим «я» всегда стоят «мы».

Что самое сложное в работе директора Детской деревни? Да те же общечеловеческие дилеммы, с которыми встречается каждый из нас. Выбор. Необходимость оценивания. Правильный выбор между личным и профессиональным. Все это встречается в жизни каждого человека.

Детская деревня – это в первую очередь дети. Мы имеем дело с детьми. Если почувствуем их правильно – будем жить долго и счастливо.

Я руковожу деревней, и часто внимание общественности попадает на одну персону – например, на меня. Но ведь то, что я есть сегодня – заслуга всех тех, кто со мной рядом. И слово «я» здесь опять неуместно. Моя семья – конечно, самое ценное для меня в жизни. То, где я нахожусь, не имеет значения. Я родился в Жодино, жил в Дзержинске, работал в Боровлянах, сейчас живу в Могилеве… Но моя семья всегда со мной.

У меня сегодня сорок пять детей! Не считая выпускников. А родных – двое: Никита и Славяна, сын и дочь. Конечно, они тоже связаны с Детской деревней. В меру своих возможностей, они помогают: Никита каждый год организует новогодние утренники в деревне, помогает детям делать уроки. Славяна любит фотографию, часто снимает детей. Это никакое не обязательство, это их личный выбор. Но мы ведь живем в деревне; а в таком маленьком социуме всегда возникают близкие отношения.

Детская деревня не похожа на брызгающий, искрящийся фейерверк дружбы. Это скорее незаметное, спокойное течение реки. У нас здесь обычная жизнь.

Первична не Деревня, первична семья. Деревня – это незаметная вспомогательная часть. Конечно, это большой кусок работы, но деревня не встает впереди, не доминирует. Мы работаем для того, чтобы дети могли понять, что такое семья – и семьи рядом.

Сказать, что у меня хорошие или плохие отношения с детьми в деревне – не сказать ничего. Не могу сказать, что я им как папа – мы не спекулируем этим словом. Скорее, я для них атаман станицы!

Персонаж Александра Абдулова в одном фильме сказал, кажется, так: «Мы перестали жить, а только производим впечатление». А я не хочу производить впечатление. Я жить хочу.

Я считаю, что в личное поле человека входить можно только с его разрешения. И я стараюсь, чтобы люди вокруг тоже начинали это чувствовать. Например, я знаю, что ребенок курит – ну что теперь, капать ему на мозг, что курить вредно? Это бессмысленно. Я могу с ним только на равных разговаривать. У личности должно быть право выбора, а ребенок – личность. Пусть он задумается, пусть он принимает решения. Все, что он делает, будет его решением.

Я по жизни не принимаю термин «выгорание». Выгорание – это всегда конфликт с самим собой, когда человек не может принять верное решение, и тянет воз, который не стоит тянуть. Тогда он жертвует собой во имя того, что ему даже не нужно – вместо того, чтобы разобраться с собой. А если работаешь на своем месте, следуешь своему пути, то сколько ни отдавай энергии, ее придет больше.

У далай-ламы есть такое своеобразное стихотворение: «Пока существует пространство, пока живые живут, да буду и я вместе с ними страданий рассеивать тьму». Я так живу. Если можешь рядом с собой немного улучшить мир, сделать кому-то счастье – сделай. Тебе за это воздастся.

Каждое лето мы с детьми уходим сплавляться на плотах, на тридцать дней. Природа имеет свой ритм, исцеляющие функции. Мы не называем это походом, мы это зовем экспедицией. Это экспедиция по поиску сокровищ в себе.

Я бы хотел просто идти. Маяки в жизни могут быть разные – профессиональные, личные… Но главное – чтобы все было гармонично и в балансе. И просто идти. И никогда не останавливаться.

 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *